Аксиология культурного пространства «дальнего зарубежья» (имиджи стран и городов)

Предметом предлагаемого этапа проводящегося автором цикла исследований являются суждения представителей различных групп респондентов-экспертов о сравнительной эстетической привлекательности (или непривлекательности) для них как стран «дальнего зарубежья», т. е. относительно крупных фрагментов-топосов аксиологически поляризованного глобально-географического культурного пространства, так и отдельных точечных обьектов, расположенных на территории этих фрагментов-топосов.

Таким образом, в качестве предметной области исследования выступает та весьма важная сторона городской, региональной и глобально-географической структуры, которая может быть названа «массово-субъективной», своего рода современная городская, региональная и страноведческая мифология, мысленные карты, существующие в представлениях людей, с фокусами притяжения и отталкивания.

В рамках разработанной автором методики стало возможным получение в ходе обработки данных анкетных опросов списков самых эстетически привлекательных и самых эстетически непривлекательных по мнению респондентов-экспертов городов (зданий, архитектурных ансамблей), ранжирование их по частоте упоминаний в позитивном или в негативном контекстах, а затем построение оценочных рейтинговых шкал городов, регионов и целых стран. На основе этих шкал, в свою очередь, делаются оценочные карты стран, регионов и городов, наглядно демонстрирующие их, если так можно выразиться, «аксиологический рельеф».

Как уже не раз отмечалось, художественно-эстетические ценности по самой природе своей как бы «надстраиваются» над ценностями более «утилитарного» характера, аккумулируя в себе в неявном виде почти весь остальной мир ценностей, играя по отношению к нему интегрирующую и результирующую роль.

В особенной степени это характерно для обладающей исключительно мощной и долговечной инерцией синкретизма культуры России, в которой опирающиеся прежде всего на эмоционально-аффективную сферу художественно-эстетические ценности всегда играли роль системообразующего «ядра» или «стержня», не имея на протяжении большей части истории страны достаточно сильных и укоренённых в её культуре «сдержек» и «противовесов» в виде опирающихся прежде всего на рациональную сферу и с большим запозданием по отношению к Западной и Центральной Европе начавших укореняться в культуре России научно-когнитивных и, в особенности, гражданско-правовых ценностей.

Художественно-эстетические «симпатии» и «антипатии» россиян вообще и опрашивавшихся автором респондентов-экспертов, преимущественно москвичей, в частности, по отношению к основным историко-культурным регионам современного мира (при всей относительной автономности художественно-эстетических ценностей) связаны со всей совокупностью принимаемых и разделяемых респондентами ценностей, с их собственной историко- и культурно-региональной, этнолингвистической, религиозно-конфессиональной и художественно-культурной самоидентификацией в глобальном контексте. Эта самоидентификация с наибольшей наглядностью проявляется в «симпатиях» или «антипатиях» к тем или иным характерным типам архитектурно-пространственной и, более широко, городской социокультурной среды, к тем или иным «средовым эталонам» (и «антиэталонам»!), облик которых в максимальной степени символизирует в общественном мнении их принадлежность к тому или иному историко-культурному региону, к той или иной эпохе в его истории, определённый тип культурного пространства.

С 2000 года (с учётом резко возросшей в последние годы посещаемости россиянами стран «дальнего зарубежья») в анкету, в которой ранее были вопросы, касавшиеся только постсоветского пространства, были добавлены 4 вопроса, предлагавшие респондентам назвать самые красивые и самые некрасивые города, здания и архитектурные ансамбли за пределами бывшего СССР. Эти вопросы вошли почти исключительно в анкеты для экспертов.

По вопросам этой анкеты автором в 2000-2004 гг., были опрошены группы экспертов (составившие общим числом 63 человека). При небольшом общем числе респондентов (автор вообще привык работать с малыми выборками), именно для экспертного опроса это число весьма значительно. Об этом свидетельствует, кстати, и контрастность результатов опроса, в культурно-географическом аспекте.

Как видно из трёх таблиц, наиболее привлекательными для респондентов-экспертов являются урбанистически-средовые образцы Западной (в особенности – романской) Европы. При этом представляется очевидным, что респонденты оценивали не только архитектурно-пространственную, но и социокультурную среду различных городов, регионов и стран. Бросается в глаза ярко выраженный европоцентрический характер, в частности, урбанистически-средовых «симпатий» современной российской гуманитарной интеллигенции, эмпирическим выражением которого являются, с одной стороны, наиболее высокая эстетическая оценка её представителями урбанистически-средовых эталонов обладающих наиболее ярко выраженным западноевропейским обликом. В первую очередь это относится к городам Италии, которую некогда называли «Европой Европы».

При этом именно для оценок сравнительной эстетической привлекательности урбанистически-средовых образцов разных регионов Италии характерна особенно высокая дифференцированность её «аксиологического рельефа». Наиболее высокие оценки получили города, внесшие наибольший вклад в мировую культуру в древности, в эпоху Возрождения и позже: Венеция, Рим и Флоренция. Города северного промышленного треугольника Ломбардия с Миланом, Лигурия с Генуей и Пьемонт с Турином, и, в ещё большей степени города бедного, отсталого Юга, гораздо менее привлекательны, чем уже перечисленные выше и другие города «Третьей Италии», в состав которой, включают, в частности, Тоскану и Венето.

Именно созвездие находившихся в остром культурном соперничестве городов, расположенных на территории нынешней Третьей Италии, было колыбелью итальянского Ренессанса (послужившего, в свою очередь, истоком всей европейской культуры Нового времени), культурная уникальность которого была неразрывно связана с итальянским полицентризмом.

В резком контрасте с итальянским находится «аксиологический рельеф» Франции. Париж – «столица мира», крупнейший центр мировой политики Нового времени, а также науки, литературы, живописи и т.д., и т.п., доминирует над всеми другими городами Франции (и мира!) с огромным отрывом. Если «незаходящим солнцем» отечественного урбанизма россияне считают Санкт-Петербург, то «в мировом масштабе» это, конечно, Париж. Нечто похожее в несколько смягченном виде свойственно и «аксиологическому рельефу» Великобритании, в которой безоговорочно доминирует Лондон. В обеих странах мы видим наследие ранней и длительной политической и культурной централизации.

Совсем иначе выглядит «аксиологический рельеф» Германии, в территориально-политическом устройстве и культуре которой до сих пор сохраняется наследие многовековой раздробленности и позднего (как и в Италии) объединения в одно государство. «Аксиологический рельеф» Германии, в отличии и от Италии, с одной стороны, и от Франции и Великобритании, с другой, имеет лишь «слегка холмистый» характер. Для него характерно отсутствие резких перепадов в суммарных оценках урбанистически-средовых образцов разных земель. Другой существенной особенностью совокупности экспертных оценок городов Германии является сравнительно невысокая оценка респондентами эстетической привлекательности её столицы Берлина, воспроизводящая давно сложившуюся и в европейской, и в российской культуре традицию.

В Испании мы видим нечто похожее. Её столица Мадрид также не оценивается респондентами как самый красивый город страны. Наивысшие оценки её урбанистически-средовых образцов как бы стянуты к краям. На северо-востоке это Каталония с прославленной творениями Антонио Гауди Барселоной, а на юге – Андалусия с Гранадой, Севильей и Кордовой, сами названия которых издавна символизируют для иностранцев испанскую экзотику, то, что сами испанцы иронически называют «эспаньолядой».

Некоторое сходство и с испанским, и с германским имеет «аксиологический рельеф» Польши, где роль фокусов притяжения художественно-эстетических симпатий респондентов играют средневековая столица Польши Краков и старинный Торунь (родина Коперника), а не нынешняя столица страны Варшава. Хочется особо выделить группу ныне сравнительно небольших европейских стран, славящихся необыкновенной красотой своих столиц (бывших в разное время и столицами имперскими): Чехию с Прагой, Австрию с Веной и Венгрию с Будапештом.

Кроме того, представляется достаточно очевидным отторжение респондентов от тех урбанистически-средовых образцов, которые воспринимаются как антиподы европеизма. И это относится, опять-таки, как к их архитектурно-пространственным, так и к их социокультурным характеристикам. Если «затерянные в глубинах Азии» Мандал-Гоби и Улан-Батор в Монголии, также, как и Урумчи в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, символизируют в глазах респондентов культурную отсталость, бедность и антисанитарию, то Пхеньян столь же очевидно символизирует северокорейский заповедник тоталитаризма .

Между прочим, при сравнении таблиц 1 и 2, с одной стороны, и таблицы 3, с другой, бросается в глаза, что в «белые» десятки вошли только европейские страны и города, а в «чёрной» десятке азиатских городов четыре. Всё это свидетельствует о самоидентификации респондентов в этой сфере с миром именно европейской культуры. Кроме того это лишний раз свидетельствует о том, что модное в определённых политико-идеологических кругах евразийство вряд ли имеет шансы на успех в среде гуманитарной интеллигенции.

Парадоксальным проявлением обнаружившегося в ходе опросов эстетически-средового европоцентризма представляется заметное отторжение респондентов-экспертов от урбанистически-средовых образцов США. Американской культуре принято приписывать такие свойства, как всепроникающие меркантильность, практицизм и утилитаризм, механистичность, бездуховность «вещественной цивилизации» и т. д.

Все это нисколько не противоречит тому, что и на самом деле по своим визуально- эстетическим характеристикам и отсутствию культурно-исторической ауры многие города США (особенно провинциальные) действительно, на взгляд европейца (а здесь, как уже отмечалось, мы - европейцы), сильно уступают европейским городам с их визуальным своеобразием и богатством вызываемых их обликом культурно-исторических ассоциаций. Некоторые собеседники автора, бывавшие в городах «одноэтажной Америки», особо отмечали непривычное для жителей Старого света отсутствие пешеходов даже в центрах провинциальных городов США, что совсем не свойственно центрам европейских городов. Думается, что обе названные причины объясняют парадоксальное соседство в «чёрной» десятке (Табл. 3) Хьюстона, Атланты и Канзас-Сити с Пхеньяном, Мандал-Гоби, Улан-Батором и Урумчи.

Таблица 1

Таблица 2

Таблица 3

Вешнинский Ю.Г. Аксиология культурного пространства «дальнего зарубежья» (имиджи стран и городов)
Имиджелогия-2005: Феноменология, теория, практика: Материалы Третьего Международного симпозиума по имиджелогии/
Под ред. Е.А.Петровой. – М.: РИЦ АИМ, 2005. – с. 232-236.
www.academim.org

Об авторе:
Юрий Григорьевич Вешнинский – член-корреспондент Академии имиджелогии.